Здравствуйте! Когда я готовилась стать мамой, я жадно читала все рассказы о родах и воспитании детей, изучала журналы и книги по этой теме. Но оказалась практически не готова к тому, что ждало меня после родов. Почему-то о пребывании в роддоме женщины скромно умалчивают, так же как и о самых первых трудностях и проблемах. 1 мая. Я уже рассказывала о своих трудных родах. Оказавшись в платной палате, я долго выбирала между кроватью у двери и кроватью со сломанной розеткой (у меня был взятый у подруги на время сотовый со слабым аккумулятором, который требовал почти постоянной подзарядки). Выбрала-таки кровать в самом дальнем уголке, что и вам советую: меньше дует, никто не заглядывает, проходя по коридору. В трехместной палате кроме меня лежала еще одна роженица – Нина. Она родила за два дня до этого и многое могла мне рассказать о порядках в роддоме. Но ни она, ни позже присоединившаяся к нам Лена, ни я ничего об уходе за детьми, как оказалось, толком не знали. Был вечер, дети наши лежали в ПИТе (палате интенсивной терапии) для особого за ними наблюдения. Навестить их можно было только в утренние часы. Впрочем первые несколько часов я дремала и была рада, что за моей дочкой присматривают, ибо совсем не была уверена, что смогла бы сделать это лучше врачей. Ведь я еще ни разу ее не кормила и не представляла, как это всё будет. К сожалению, прикладывать к груди дочку в первые сутки мне никто не позволил, так как в этом роддоме за это нужно было особо заплатить. Конечно, я требовала и Миру подносили к моей груди... на 10 секунд, причем даже не положили на меня ее и тут же унесли, говоря, что она слишком слаба для этого. Увы, спорить не хватало сил. Итак, первые наши тревоги начались после прочтения методички, лежавшей в палате. Там строго запрещалось есть почти всё, чем мы обычно питались. В список разрешенного входили каши, немного хлеба, один банан, груша и зеленое яблоко в день (мы так поняли, что нужно обязательно съедать и банан, и грушу, и яблоко вместе каждый день, ели их через не могу, а позже медсестра пояснила, что нужно съедать один фрукт из перечисленных в день и вообще эти методички врут: лучше никаких фруктов тоже не есть и соков не пить). Пить можно было исключительно сок из зеленых яблок. А как хотелось молока! Орехов! Мяса! Но мы фанатично выливали и выбрасывали принесенные родственниками продукты, боясь навредить нашим малышам. Есть боялись вообще, чтобы не вызвать у детей аллергии. В итоге позже начались проблемы с молоком, ведь организму нужны питательные вещества, чтобы его делать. Предупреждаю: есть нужно, чтобы восстановить силы. Есть нужно понемногу несколько раз в день. Иначе молоко будет убывать. Меня буквально спасали горячие молочные кашки, ради которых я и ходила в больничную столовую. А список разрешенных продуктов заранее поищите в специализированных пособиях. Вообще мать после родов становится немного безумной. Она готова забыть о себе и своих нуждах ради здоровья своего малыша, она готова не спать и не есть, все ее мысли и чувства сосредотачиваются вокруг него. Хотя... Девчонки успевали поругаться по телефону со своими мужьями и прочими родственниками в перерывах между кормлениями. Впрочем истинной подоплекой их ссор было стремление обеспечить ребенку хорошую жизнь: Лена настаивала, чтобы ее благоверный устроился на работу и помирился с родственниками, а Нина требовала от своего не пьянствовать, а начинать уборку в их квартире. Я же почти не воспринимала новостей из внешнего мира, не касающихся моей дочери. Вечером медсестра сопроводила меня в туалет, убедилась, что всё в получается и я могу держаться на ногах. Мимо меня так же медленно брели женщины в белых больничных рубашках, опираясь о стены. Мне было жалко всех до слёз: так устало они выглядели. Позже, утром, я встретила знакомую после кесарева – она шла, как в тумане и не могла толком говорить, но направлялась она в ПИТ: поскорее посмотреть на свою доченьку! 2 мая. Утром начались обычные процедуры. Уколы обезболивающего, осмотр швов на кресле, взятие крови на анализ из пальца, измерение температуры. За последующие дни делали УЗИ матки, физиолечение матки, осмотр глазного дна и т. п. Бегали мы по этажам много! Я очень устала от постоянных болезненных ощущений. Сидеть нельзя, долго стоять - больно. Кстати, от нас постоянно прятали наши лечебные карты, чтобы мы, не дай Бог, их не прочитали. Не знаю, чего боялись врачи, может быть, нашей мнительности. В 16 часов, ровно через сутки после рождения дочки, ее принесли на первое кормление. Спросили: «Чья?», а я и не сразу ее узнала, каюсь. Положила ее рядом с собой и попыталась дать грудь. Мне никто ничего не показывал, и первый час мы с ней приноравливались друг к другу. Весь час Мирка пыталась поймать сосок и добыть молока. Я же помогала ей, как могла, помня из книг, что нужно вставить побольше и следить, чтобы носик дочин не упирался в грудь. Что-то там она пососала. Вообще, не плакала, а кряхтела от усилий и хныкала время от времени. Я разглядывала свое чудо: ушки, покрытые черной шерсткой, глазки с красными веками, широкий, в папу, нос и широкие бровки. Дочь унесли. Клубная карта давала мне возможность видеться с родственниками. Каждый день в комнату свиданий на 2 этаже ко мне приходили родные, приносили мои вещи и еду. Об их приходе нам сообщали по местному телефону, стоящему в палате. Кормления происходили по расписанию: примерно каждые 3-4 часа. Я пыталась составить точное их расписание, но оно постоянно менялось. Мы бегали на процедуры, ели и мылись в постоянной спешке, не зная, когда точно принесут наших деток. Детки же голодно вопили, если расписание сдвигалось на полчаса-час вперед. Развозили их на специальной каталке, где, как на подносе, лежали укутанные в три пеленки детки (как куколки бабочки) – в два ряда, валетиком. Иначе малыш мог присосаться к первому попавшемуся уху соседа;-). Мы подбегали к каталке и выхватывали своих детей, чтобы поскорее прикоснуться к ним и успокоить. Готовились мы к каждой встрече как к первому свиданию! Убирались в палате, стелили пеленку на кровать, пили горячий чай, мыли руки и грудь. Нужно ли мыть грудь перед каждым кормлением, мы долго обсуждали, медсестры говорили разное. Вообще! По каждому вопросу у каждого из медсестер и врачей было свое мнение, и мнения эти кардинально различались! Вот тебе и консультации по грудному вскармливанию! Короче, грудь мыть не надо, хватит общего душа каждый день (а можно и не каждый). А как мы волновались! Ждали в нетерпении, грудь наполнялась молоком и сердце уже ныло: ну когда же! Стресс этот постоянный тоже влиял на количество молока не лучшим образом. В этот день еще два раза дочку приносили кормить. Наконец, пришла консультант по ГВ и показала мне, как давать грудь. Оказалось, что носик-таки должен упираться в грудь и ротик ребенок должен открывать широко. Вобщем, такое должны показать, по книгам не научишься. Дочь тут же принялась усердно сосать, изредка лишь теряя сосок. Вечером всё те же процедуры. Наконец, в 12 часов мы стали укладываться. 3 мая. В 5 часов утра мы проснулись без всякого будильника. Я так хотела поскорее увидеть свою дочку, что просыпалась каждый час. Завтрак, кварцевание палаты и другая беготня. Весь день нам носили детей по расписанию, последнее кормление в 23 ч. Девчонки уговаривали своих деток покушать, а те почему-то бросали грудь, куксились и засыпали. Впрочем, понятно, почему: на щеках у них были видны остатки молочной смеси, которую давали им без нашего ведома. Моя дочь, впрочем, проявила себя отлично: приноровившись к процессу сосания, она ела непрерывно первые 20 минут, затем засыпала с грудью во рту. Ела очень сосредоточенно. Замолкала, как только слышала мой голос и больше не плакала, пока не уносили. У Нины же начались проблемы с грудью, молокоотсос авентовский мало помогал, позже сломался от жесткого антибактериального мыла, которым она его помыла. Ночью она плакала от боли, потом пошла к медсестре, которая 1,5 часа делала Нине массаж грудей, компрессы. Сыночка ее получал ее сцеженное молоко из советской роддомовской бутылочки с соской, а сам сосал помалу и неохотно. У Лены были те же проблемы. Первые дни мы сцеживались между кормлениями. Я и Лена по чуть-чуть, Нина постоянно. По вечерам из всех палат доносился скрежет «бесшумных» авентовских молокоотсосов. Нам пообещали отдать наших детей в палату насовсем, но позже неонатолог разрешила это только самому старшему малышу. Мне она сказала, что моя дочь еще не прибавляет в весе, немного желтая, у нее всякие послеродовые проблемки и вообще «она у вас нервная, много кричит по ночам, спать вам не даст». Я подумала: она кричит потому, что мамы рядом нет, разве это не ясно? Нине привезли ее сына в специальной кроватке, дали кипу пеленок. Она тут же заставила нас всех мыть руки по 30 раз на дню и носить ей еду из столовой. Забавная она была девчонка. Знала мало, но настаивала на своем очень активно и фанатично исполняла свои обязанности мамы. Например, она думала, что послеродовая желтушка – это гепатит А, и боялась заразиться от моей дочки. Позже всё разузнала, успокоилась. Потом она решила проветрить палату, но не могла решиться открыть окно с укутанным ребенком на руках, так она боялась сквозняка. Когда я пошла открывать окно со своей дочей, Нина высказала предположение, что я неоправданно рискую жизнью младенца. Всё это было от отсутствия знаний о детях, мы спорили целыми днями. Почему этому не учат в школе? Самому главному в нашей жизни?!! Ночью Нина с включенным ночником несколько раз вставала и перепеленывала сына. Спали мы мало. Посреди ночи я услышала басовитые рыдания моей дочери! Она плакала одна! Остальные дети спали, но вскоре тоже стали просыпаться и плакать. (Вот почему неонатолог мою дочь назвала нервной? Потому что она страдала от отсутствия мамы сильнее других детей?) Я зарыдала и тут же отключилась, потому что давно не спала. 4 мая. Наутро у меня началась жесточайшая послеродовая депрессия. Я рыдала на процедурах, пугая врачей. Я лила слезы во время еды и душа. Я не могла думать ни о чем, кроме одного: моя дочь плачет без меня. После полудня все врачи уже знали обо мне и ребенка мне отдали. Депрессия исчезла бесследно тут же. Но была жестокой. Как в самые тяжелые дни переходного возраста. Заплаканная Мира тут же успокоилась на моей груди. При мне ей что-то вкололи в ногу так, что кровь потом сочилась некоторое время. Дали советы по пеленанию. Я так и не научилась пеленать, как мне показывали. Дома мама научила потом. Я накормила дочку, уложила спать. И вот только тогда я расслабилась и ощутила покой! Ушла суматоха, когда зависишь от расписания кормлений, ушла большая часть тревоги за дочь (ведь теперь я видела ее постоянно). Мы бегали по делам, оставляя всех троих детей под присмотром одной из нас. Прибегая, спрашивали, как тут себя вели наши детки? И знаете, какими красивыми и умиротворенными выглядели мы, мамочки! Девчонки, такие разные в обычной жизни, сейчас светились от счастья материнства! Да, мы много плакали, когда наших деток забирали на ночь под лампу или муж что-то не то говорил по телефону. Но рядом с детьми успокаивались. Я помню, как впервые убаюкивала ее, сочиняя колыбельные на ходу. Это счастье! Дочь, уставшая за ночь рыданий, спала весь день. 7,5 часов! Я уже вся извелась, грудь наполнилась. В волнении я позвонила своей маме, та посоветовала будить. (Мы думали, что кормление по требованию – значит, по требованию ребенка и только; на деле же мать тоже может проявить инициативу в подобных случаях). Вечером всех детей, кроме Миры, забрали под лампу. Нина, ужасно расстроенная, начала настаивать, чтобы я тоже отдала дочку на ночь, «чтобы мы все отоспались». Материнская ревность! Сама-то нам спать предыдущей ночью не дала… Я не согласилась. Мы легли спать. Мира в своей кроватке. Я полежала несколько минут и почувствовала, что НЕ СМОГУ заснуть, когда она так далеко (в метре от меня). Я не слышала ее тихого дыхания и готова была вскакивать каждые пять минут, чтобы проверить, дышит ли она. Долго думать не стала, положила дочу рядом с собой на свою кровать, обняла и тут же уснула. Когда она проснулась первый раз, я в полной темноте наощупь перепеленала ее, чтобы никого не будить. Потом только меняла грудь и спала дальше. Наутро поняла, что кормила во сне и неизвестно, сколько по времени. Очень была всему этому удивлена. В моих советских книжках об этом не говорилось. 5 мая. А вот молока не осталось. После таких перебоев с кормлениями (то 7 часов никаких, то всю ночь) организм мой восстал. Он ничего не понял. Молока было мало. Дочь кричала от голода. Утром забрали ее на ежедневный осмотр и накормили смесью. Я заставляла себя есть и спать. К вечеру меня стал бить озноб. Температура поднялась до 39,4. Я скрыла этот факт, чтобы меня не изолировали и не заставили сдавать десятки анализов, отлучив от дочери. Ходила на процедуры и улыбалась врачу, едва не падая по дороге. Я плакала, не зная точно, не заражу ли я всех в палате, если это инфекция. Но ЧУВСТВОВАЛА, что температура связана с приходом молока (и правда, утром проснулась вся мокрая, так много его пришло). Вообще-то такая температура не типична. Особенность моего организма. Но тогда я испытывала муки сомнений и страха. И в 12 ночи попросила забрать Миру до утра в общую детскую. Чего мне это стоило! Она проснулась и начала кричать! Я стояла под дверью и плакала. А мимо прошла какая-то роженица и сказала: «Как противно орет этот ребенок!» Я чуть не побила ее, честное слово. 6 мая. Наутро температура снизилась до 38. Я забрала дочь. Кормила ее. Позже состояние мое нормализовалось, но перебои с молоком продолжались. Сняли швы (небольно), сделали УЗИ. Трудно было поднимать свои 4 кило позу «столбик» после кормления. Я вставала на колени, держала дочь на весу и иногда нечаянно садилась, тут же подскакивала, потому что больно. Я попыталась закалять Мирку по Никитиным: развернула пеленки, примерила одежку. Но доча тут же заикала, пришлось завернуть и держать в пеленках. Лена же держала свою ляльку в пинеточках и рубашонке все время рядом с собой на кровати и разговаривала так забавно с ней! Мы от усталости иногда путались и называли дочек «сыночками», а Нина своего сына – «доченькой». Целыми днями беседовали каждая со своим малышом. 7 мая. Назавтра обещали выписать. Может быть. Я счастлива вернуться домой. Как я устала от волнений: каждый день по два раза забирали мою дочь на осмотр и она там кричала (в общем, она кричала без меня постоянно (я даже в туалет бегала на полной скорости), со мной же никогда). А кричала моя недельная дочка ОЧЕНЬ громко, не пищала, как иные малыши, а басом заливалась! Дома соседи всех пяти этажей знали, когда у дочи колики! Устала я и от своих соседок, особенно Нины. Выспаться было невозможно! Они беседовали по сотовому постоянно у меня над ухом. Я засыпала под их нелепые разговоры, которые превращались в кошмары. Споры и ссоры… И хотя было весело делиться с ними впечатлениями, всё же я предпочла бы лежать в отдельной семейной палате с мужем. А лучше дома! 8 мая нас выпустили!
Категория: Дети | Добавил: Marinajuana (2007.06.05)
| Автор: marinajuana
Действительно, родить ребенка - это отдельная история, а как с ним выжить потом в условиях роддома - отдельная! У них там пособия по больничной жизни наверное должны лежать :-) - настолько многое непонятно и неестественно... Потом напишу о своем пребывании и в первом и в пятом, но главное правило самосохранения которое я усвоила - если чего-то не можешь понять - впадать "в игнор" и делать по-своему... А настаивать они просто не имеют права пока ты в сознании :-)
Мариночка, ты молодец!!! Материнское сердце не обманешь! А вот проблемки почти у всех одинаковые в роддоме, и каждому приходится через это проходить самому. У меня ребенок светился под лампой три дня прямо в полате, а спал он ночью со мной на кровати, и пеленать у меня не очень получалось, вернее днем получалось, а ночью Тёмка сначала одну ручку доставал, потом другую, в итоге просыпался он со мной в одном памперсе. Первые 2 дня нам пеленок вдоволь приносили, а потом сказали что мы самая транжирная палата, и чтобы на детей мы одевали памперсы. Но мы все равно днем их пеленали , а памперс одевали только на ночь. За то придя домой с Тёмкой я уже всё знала как и что делать. мне не надо было ничьей помощи, за что свекровка даже немного на меня обижалась
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
