Год назад родилась моя доченька. Через семь дней нас выписали из роддома. До последнего меня не покидало иррациональное чувство, что ребенка мне не отдадут. Как можно доверить семидневную малышку матери, которая ничего про детей толком не знает (хоть и читала уйму книг про воспитание)? Всё, чему я научилась за эти семь дней, - кормить грудью, кое-как обматывать Мирку пеленками, неловко удерживая ее одной рукой, подмывать дочку под краном и мазать ее кремом. Один раз развернула пеленки, чтобы осмотреть – и Мирка начала икать, что повергло меня в настоящую панику. Немудрено, что я старалась трогать дочку поменьше, благо она много спала. О выписке я узнала точно за пару часов до нее. Родственники час томились в приемной, пока неонатолог оформляла документы. Я уже накрасилась, приоделась (надо сказать, что моя беременные штаны с меня спадали, а рубашка, наоборот, не сходилась на груди). Несмотря на мои просьбы, неонатолог так и не явилась рассказать, что с моим ребенком и как за ним ухаживать. Она прислала вместо себя медсестер с дочиными справками. И причина в том, что нужно заранее со всеми врачами уметь подружиться и одарить их хотя бы конфетами, имейте это в виду! Выписка напоминала ритуал: при мне дочь перепеленали, велели мне снять и забрать себе три ее бирки с датой рождения. Затем ее понесли в комнату переодевания. Я волоком перенесла по всем этажам до выхода три пакета с моими вещами (думала, упаду там с этими мешками). Пока я переодевалась, дочку завернули в наш комплект новорожденного. Мне вручили какие-то подарки (плакатики, ручку – ее я им оставила, не поняв, что это подарок). Всё это сопровождалось грандиозной суетой моих родственников, ищущих какие-то пеленки, вручающих подарки медсестрам и фотографирующихся… Это всё было второстепенным. Я смотрела только на Димку. На то, как ему вручают большой розовый кулек с его дочкой. На то, как он боится этот кулек взять в руки, а потом держит и смотрит на Мирку, которая впервые улыбнулась – ему! С цветами и дочей мы поехали домой на такси. Я пыталась сидеть на боку, потому что сидеть в принципе запрещалось. В этот день я впервые за две недели несколько минут провела на улице, от чего голова кружилась и хотелось уже куда-нибудь прилечь… Дома был небольшой хаос – последствия двухнедельных гуляний по поводу рождения Миры Дмитриевны. За ночь до моей выписки муж пытался прибраться, но в результате через день я мыла кухню, отодвигая диваны и стирая разводы варенья с холодильника, а мои мама и свекор отмывали детскую. Я бродила по дому, пока Мира спала, и с ужасом замечала шерсть на ковре, гору неразобранных детских вещей по всем диванам… Я очень боялась грязи и микробов, которые могли повредить моей малышке. Паника эта была одним из перекосов психики, случающихся с только что родившими женщинами. Бедная моя кошка, одуревшая уже от одиночества и мужниных гостей, подходила ко мне за лаской, но я впервые в жизни боялась брать ее на руки, старалась тут же их помыть. Тогда наша киса демонстративно сделала лужу на совке, подпрыгнула в ней, забрызгав мои ноги, и ушла. Пришлось нам с ней распроститься, и она отправилась в деревню, где рожает детишек в свое удовольствие. Дочь спала весь день. Один раз я ее покормила. За этим священнодействием наблюдал мой муж. Он был потрясен. Но понять, прочувствовать мое новое состояние он еще не мог и пытался рассказать мне о своей новой работе, о каких-то наших знакомых… Он ходил за мной по пятам и говорил-говорил… А я ходила по комнатам, врезаясь в косяки, и думала только о дочери. Через пару недель он заново пересказал мне все свои новости и я смогла их воспринять. Тогда же мне казалось, что весь мир прекрасен и солнце в нем – моя Мира. Наши родные собрали на стол, мы попраздновали. Я рассказывала о Мире, поплакала, прочитав ее выписной лист (там были страшные какие-то диагнозы и прогнозы, которые, слава Богу, не сбылись). Поела, полулежа на диване, наслаждаясь последними минутами покоя. И всё это время думала, что я буду делать, когда все уйдут. Это была кошмарная мысль. Люди сидели, веселились, а потом, довольные, разошлись по домам. А мы остались втроем: новоиспеченные родители и их семидневная дочь. А надо заметить, что у меня еще в роддоме начались проблемы с молоком. Его начинало катастрофически не хватать. Днем еще что-то было, а к ночи молока становилось всё меньше. Тем временем дочь законно требовала своей доли. Я держала ее у груди, перепеленывала, меняла памперсы. Собственно, что еще с ней делать, не знала, но подозревала, что за ребенком нужно как-то ухаживать, умывать и т. п. Но этим вечером я забила на всё, обтерла ей личико и ходила с ней на руках по комнате. Вскоре начался концерт. Сначала Мира несколько раз принималась икать. Звонки маме, которая с трудом вспомнила, что икающего ребенка нужно укутать потеплее и попоить водой. Это помогало, хоть и не сразу. Далее дочь начала без видимых причин кричать. Этот час, казалось, длился вечность. Я качала ее, давала грудь, пела, плакала. Крики то утихали, то возобновлялись. Муж растерянно бегал вокруг нас. Позже я выяснила, что это колики (болит животик), которые случаются в первые 2-3 месяца каждый вечер по неизвестным причинам. (Я вычитала недавно, что возможной их причиной является допаивание ребенка водой). Уставшие от постоянной тревоги за дочь, которая казалась нам хрупким существом и чья жизнь полностью зависела от нас, мы все втроем легли спать. Вернее, в 12 часов ночи мы выключили свет и легли на кровать. Спать было невозможно. Молоко у меня иссякло, а пополняться не могло, пока я не посплю хоть пару часов (оно вырабатывается во сне). Но голодная Мира тянула и тянула, сосала и сосала, останавливаясь только поплакать. Дима возмущался и спрашивал, почему ребенок не спит. Оказалось, что муж мой и не догадывался о бессонных ночах, которые нам предстоят, и о том, что дети ночью вообще просыпаются. Дима пожаловался, что ему не дают выспаться, а ему завтра на работу в 6 утра, и вырубился. К тому времени я не могла ни говорить, ни плакать. Из меня высасывали последнюю энергию. Болела грудь. Спать хотелось отчаянно. Внутри была пустота, а ощущение такое, будто из меня вытягивают ВСЁ: кровь, желудок, последние силы. Но еды для дочери не было. Ее голод вызывал у меня отчаяние. В темноте я достала наощупь соску, которую подарила нам моя мама, и, наплевав на все правила, обтерла эту соску об пеленку и сунула Мирке в ротик. Та, пососав, стала выплевывать соску, но я, придерживая ее рукой, чтоб не выпадала, тут же отключилась… Через три часа мы проснулись, молоко прибыло. Дочь уснула, я позавтракала. Проснулся Дима и как-то по-детски обиженно спросил: «А где мой завтрак? Я же сейчас на работу иду!?» Я была очень удивлена таким поворотом событий, но толком говорить еще не было сил. Не сразу мой муж понял, что такое младенец и уход за ним. Дима-то ушел, а я осталась один на один с ребенком. Это показалось мне совсем уж неподъемной ответственностью (не физические лишения, а страх за здоровье и жизнь ребенка – для меня было самым серьезным испытанием за первый месяц с ним). Я в отчаянии позвонила своей маме, которая приехала и научила меня всем основам ухода за дитем. В тот же день пришли врач и медсестра и были очень удивлены моим паническим состоянием. Но вскоре я приноровилась ко всему и через пару недель лихо управлялась с доченькой. Проблем было море, но об этом позже. Главное, хотя мне предлагали докармливать дочу смесью, я выдержала эти пару тяжелых дней, много ела, пила горячий чай, спала с дочей в обнимку каждый раз, когда она засыпала, – и лактация восстановилась. (Очень помог «Лактогон», правда, он вызывал даже чрезмерный прилив молока, так что осторожнее с дозировкой). Кормлю грудью до сих пор. Соску с тех пор ни разу не использовала. Желаю вам грамотных помощников в этот день и побольше молока!
Марина, СПАСИБО большое за рассказ, в особенности приятно посвещение. Ты молодец и очень хорошая и заботливая мамочка. Так держать. Поздравляю тебя и твою дочурку, желаю самого большого человеческого счастья
Здорово!!! Хорошо, что все так хорошо!!!!
